Александра Одрина
Родилась в городе Запорожье в 1962г. В настоящее время проживаю в Пензенской области. Мать троих детей. Начала публиковать стихи в 2012 году.
Член Союза писателей России с 2018.
Лауреат премии литературного журнала «Сура» 2017. Лауреат конкурсов «Гранатовый браслет», «Рыцари слова», «Живое Слово —Живой Природе» и др.
Публиковалась в лит. журналах «Сура», «Метаморфозы», «Союзники» и др.
Автор книг стихотворений: «Ноктюрн мотылька»,«Сюита отражений», «Стихи о живописи», «Мечты»; рассказы: «От мира сего», а так же сборника авторской песни: «Мальчишка Ветер», «Для тебя», «Хочу летать», 13 песен на стихи Юнны Мориц, песни на стихи В.В. Кельха и др.
Посвящение Сельской Н. Ф.-
простой русской женщине
Ей в сорок первом – восемнадцать лет:
открытое лицо, поволжский говор –
девчонка из деревни – просто повар,
Она бойцов кормила на войне…
Нет, не стреляла, не ходила в бой,
но для Победы чистила картофель…
На старом фото – русский полупрофиль –
она была такой вот молодой!
А кухня полевая – «малый тыл» –
большой котёл, дающий жизни силу,
которая из боя выносила,
невидимо спасала от беды.
И так, с войною в ногу, день за днём
вершила путь их кухня полевая
и приближала день девятый мая
уютно-мирным кухонным огнём.
Пожалуй, что геройства в этом нет.
Победа есть — она на всех, едина.
Спасибо, жизнь! Осталась невредима
девчонка-повар на большой войне.
Оставить память
Был дом от прáдедовой руки,
фасоль по стенам и мотыльки,
в тени — скамейка…
Скрипели ставенки в тишине,
а на шелковице, в вышине
жил соловейко.
А дом стараниями блестел,
чтоб от прохожих и от гостей
не стыдно было,
мочалом лыковым каждый май
белила бабушка всё сама
и окна мыла:
в извёстке кофта, чуть-чуть платок
собьётся на ухо, но зато –
свежо и славно!
Мы вместе с бабушкой ввечеру –
в обход-осмотр по всему двору,
закроем ставни
на самокованый длинный крюк:
(дела, похожие на игру):
теперь порядок.
Прапрадед эти крюки ковал.
Теперь другие важны дела –
ковать не надо.
У двери – пышный жасмина куст,
и двор почти не бывает пуст –
гостюет сродня:
в лото играть за большим столом,
«Рэвэ́ та стóгнэ…» тягнýть гуртóм,
и разговоры о сём о том –
я ссор не помню –
рассказы слышала про войну:
рвались снаряды вот тут, вокруг –
так жутко было!
От страха прятались под кровать…
А беженцев посреди двора
убило миной.
Не до того, чтоб куда нести –
самим бы выжить, детей спасти –
тут и сховали.
Оградка, маленький обелиск,
в цветах, под вишней лежат они,
где смертью пали.
Прошло то прошлое – город рос,
в семидесятых пошли под снос,
под новостройки:
могила, дворик, прадедов дом –
оплоты памяти и трудов
в миру нестойки.
«Однушки» дали за то взамен –
не нужно стало держать в уме
побелку, крышу…
Но нет жасмина, беседки нет,
родня не сгрудится на обед –
то время вышло.
Лет тридцать бабушек нет в живых,
А я последняя здесь, увы,
из прошлой стаи…
Гудит в артериях вечный зов –
велит, что помню, писать, с азов
оставить память.
